Коридор на первом этаже был оживленным местом, люди входили и выходили из лабораторий и кабинетов. Штефан шел, держа руки в карманах, прямо в справочную.

Войдя в комнату, Штефан увидел, что Янушский и Волков, склонившись, стоят у дубового стола, рассматривая какой-то журнал и негромко споря.

Они взглянули на Штефана и тут же вернулись к своему обсуждению, видимо считая, что он явился сюда за справочными материалами.

Штефан всадил две пули в спину Волкову.

Ошеломленный Янушский в полной растерянности смотрел на Волкова, который рухнул на стол от удара почти неслышных выстрелов в спину.

Штефан выстрелил Янушскому в лицо, повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Опасаясь, что с ним кто-то заговорит, а ему не хватит самообладания и хладнокровия, он сделал вид, что погружен в свои мысли, что должно было отпугнуть возможных собеседников. Он быстрым шагом, но не бегом, направился к лифтам, вышел на третьем этаже и у себя в комнате, за шкафом, поставил часовой механизм на предельный срок, таким образом в его распоряжении было всего пять минут, чтобы добраться до Ворот и покинуть Институт, прежде чем тот превратится в груду пылающих развалин.

К началу школьных занятий Лора получила разрешение на то, чтобы Крис обучался дома, где ему будет преподавать официально зарегистрированный учитель. Этим учителем была Ида Паломар, крупная, немного грубоватая женщина, но с добрым сердцем и хороший педагог.

К осенним каникулам Лора и Крис привыкли к относительной изоляции, в которой они жили, и не чувствовали себя пленниками. Они наслаждались тем особым чувством близости, которое возникло между ними из-за отсутствия других людей в их жизни.

В День Благодарения Тельма позвонила им из Беверли-Хиллз, чтобы пожелать счастливого праздника. Лора взяла трубку на кухне, наполненной вкусным запахом жарившейся индейки. Крис в гостиной читал книгу.

- Я хочу поздравить вас с праздником, - сказала Тельма, - и еще пригласить провести рождественскую неделю со мной и Джейсоном.

- Кто это Джейсон?

- Джейсон Гейне, - сказала Тельма. - Он режиссер фильма, в котором я участвую. Я к нему переехала.

- Он-то об этом знает?

- Послушай, Шейн, остроты - это моя стихия.

- Прости, пожалуйста.

- Он утверждает, что любит меня. Ты можешь этому поверить? Представляешь, у него вполне приличная внешность, он только на пять лет старше меня, у него нет каких-либо явных отклонений, он процветающий режиссер, зарабатывает миллионы, ему стоит только поманить пальцем, и к нему пойдет любая молоденькая актриска с хорошенькой мордочкой и фигуркой, а он твердит, что ему нужна только я. Наверное, у него что-то не в порядке с головой, но из разговора с ним ты об этом не догадаешься, он прикидывается нормальным. Говорит, что любит меня, потому что у меня есть мозги...

- А он знает, что они у тебя тоже не в порядке?

- Ты опять за прежнее, Шейн? Он говорит, что ему нравится мой ум и чувство юмора, и он даже в восторге от моего тела, ну а если он обманывает, то он первый мужчина на земле, который умеет имитировать эрекцию.

- У тебя прелестное тело.

- Я тоже начинаю думать, что я не такая уж уродина, как мне раньше казалось. Если, конечно, считать худобу каноном женской красоты. Я теперь могу без отвращения смотреть на свое тело в зеркале, но у меня есть мое личико, от него никуда не денешься.

- У тебя прелестное лицо, особенно теперь, без зеленых и фиолетовых кудрей.

- Тебе легко говорить, Шейн, у тебя другое лицо. Я, наверное, сумасшедшая, что приглашаю тебя. Джейсон только на тебя взглянет и тут же выставит меня за дверь. А все-таки? Вы приедете? Съемки идут в городе и поблизости, и десятого декабря мы закончим основную работу. Потом у Джейсона будет куча дел, он должен монтировать и прочее, но на Рождество мы устраиваем себе каникулы. Мы вас очень ждем. Пожалуйста, приезжайте.

- Мне бы очень хотелось познакомиться с человеком, который по достоинству оценил тебя, Тельма, но я не знаю. Здесь... здесь я чувствую себя в безопасности.

- Уж не хочешь ли ты сказать, что ты нас боишься?

- Ты знаешь, что я хочу сказать.

- Ты можешь взять с собой "узи".

- А что подумает Джейсон?

- Я скажу ему, что ты из левых радикалов или из тех, кто печется о спасении китов, борется с консервантами в продуктах и без конца выкрикивает лозунги, и что ты повсюду возишь с собой "узи" на случай, если вдруг вспыхнет революция. Он поверит. Мы ведь живем в Голливуде, девочка. Что касается политики, то он встречал среди актеров еще не таких психов.

Через открытую дверь Лора видела Криса, который свернулся в кресле с книгой в руках.

Она вздохнула.

- Может, нам действительно надо иногда бывать на людях. Нам будет тяжело вдвоем на Рождество без Данни. Но у меня есть сомнения.

- Прошло уже девять месяцев, - мягко сказала Тельма.

- Я должна быть начеку.

- Согласна. Я не шучу насчет "узи". Если считаешь нужным, возьми с собой весь твой арсенал. Но обязательно приезжай.

- Хорошо... приеду.

- Вот это здорово! Мне не терпится познакомить тебя с Джейсоном.

- Если я не ошибаюсь, ты отвечаешь взаимностью этому сумасшедшему голливудскому соблазнителю?

- Я от него без ума, - призналась Тельма.

- Я рада за тебя, Тельма. Ты меня не видишь, но я сижу тут и улыбаюсь от счастья, давно мне не было так хорошо.

Лора не обманывала. Но когда повесила трубку, тоска по Дании стала совсем невыносимой.

Пустив часовой механизм за шкафом, Штефан покинул комнату и отправился в главную лабораторию на первом этаже. Часы показывали двенадцать часов четырнадцать минут, и, так как плановое путешествие должно было состояться в два часа, в лаборатории никого не было. Окна были закрыты, и почти все лампы на потолке погашены, как час назад, когда он вернулся из Сан-Бернардино. Многочисленные измерительные приборы и освещенные экраны вспомогательных механизмов сияли зеленым и оранжевым светом. В полутьме блестели металлом Ворота.

Четыре минуты до взрыва.

Он направился прямо к главному пульту программного управления и установил в нужном положении ручки, переключатели и рычаги, определяя маршрут: Южная Калифорния, хребет Биг-Бэр, восемь часов вечера, 10 января 1988 года, всего несколько часов спустя после убийства Дании Паккарда. Штефан давно сделал необходимые вычисления и записал их на листке бумаги, с которым сверялся при установке механизмов, что позволило сократить время программирования до одной минуты, Если бы он мог отправиться в десятое января еще до столкновения с грузовиком на шоссе и до перестрелки с Ко кошкой, он бы это сделал в надежде спасти Данни. Однако опыт показывал, что путешественник во времени не мог вновь посетить одно и то же место, если его второй скачок близко по времени предшествовал первому; тут срабатывал закон последовательного хода событий, который предотвращал возможность встречи с самим собой в первом путешествии. Штефан мог вернуться к массиву Биг-Бэр после того, как он расстался с Лорой в ту январскую ночь; в этом случае он не рисковал встретиться с самим собой. При программировании Ворот, если возникала возможность подобной встречи, путешественник автоматически возвращался в Институт, не сделав и шага вперед. Это была одна из таинственных загадок передвижения во временном пространстве, которую они открыли и пытались разгадать, но пока безуспешно.